Краеведение в XXI веке: структурный анализ, задачи и место «самого массового вида науки». Часть 2.
Взаимоотношения между профессиональными историками и краеведами-любителями
Игнорирование существующих организационных форм краеведения и упрощенное понимание его «внеуровневости» приводит, с одной стороны, к аморфности определений понятий «краевед» и «краеведение», а с другой – к естественной рефлексии профессиональных исследователей, направленной на размежевание и даже обособление от краеведов-любителей. Тезис «оставим краеведение краеведам» [3, с. 40], предложенный профессиональным исследователем, подчеркивает всю глубину противоречий, существующих не только в терминологическом поле, но и в краеведческом сообществе.
В дальнейшем, характеризуя эти противоречия, мы будем говорить исключительно об историческом краеведении, как наиболее важном и близком нам. Прежде всего, признаем, что в постсоветских исследованиях авторы многократно отмечали «неоформленность границ» между исторической наукой и краеведением [3, с. 22]; отсутствие четкого представления о содержании таких понятий, как «историческое краеведение», «локальная история» и «региональная история» [7, с. 3]; наконец, некоторые считают «уместным отделить локальную историю, как составную часть научно-исторического знания, от краеведения, как разновидности художественно-публицистического творчества самодеятельных авторов» [8, с. 23].
Абстрагируясь от общепринятой классификации основных форм краеведения (государственное, общественное, учебное), которая позволяет четко определять не только задачи, но и ожидаемые результаты деятельности представителей этих направлений, многие исследователи необоснованно предъявляют ко всем краеведам одинаковые требования. При этом они забывают или не понимают того, что в краеведении далеко не все профессионально.
В результате – претензии профессионалов к любителям становятся все более серьезными.
Этому способствует и деятельность отдельных краеведов-дилетантов, которые своими легковесными «исследованиями» с неизменными «сенсационными открытиями» дискредитируют общественное краеведение. К этому добавляется излишнее эмоционально-личностное восприятие многими краеведами рядовых событий, которые превращаются в их работах в «уникальные» и «легендарные». В результате «патриотический настрой авторов нередко поднимается до уровня курьезов» [9, с. 11].
Профессиональные историки в своих трудах все чаще отмечают низкий научный уровень краеведческих изысканий, к которым приобщились в силу различного характера мотиваций многие непрофессионалы. Некоторые историки резко критикуют эту любительщину, порой не стесняясь в выражениях. Так, например, можно встретить категорические заявления о том, что в постсоветское время из-за отсутствия какой-либо цензуры, научного редактирования и рецензирования «на читателей обрушилась лавина краеведческой литературы, значительная часть которой граничит с идиотикой, а часть – смело ее переступает» [3, с. 24]. Существует мнение: краеведы-любители количественно многократно превосходят историков, и «такое положение дел автоматически означает перевес дилетантизма над профессионализмом, наглядно проявляющийся в краеведческой литературе» [8, с. 16].
В противовес этим суждениям один из лидеров российского краеведения, ныне почетный председатель Союза краеведов России В. Ф. Козлов, признавая на одной из всероссийских конференций, что «многие работы, написанные краеведами-любителями, содержали ошибки, неточности, носили описательный характер», в то же время подчеркивал, что «…в XX в. именно на большой науке и на ученых, а не на краеведах лежит ответственность за глобальные фальсификации отечественной истории, построение далеких от истины идеологизированных схем в гуманитарных областях». По мнению В. Ф. Козлова, «…именно большая история, тесно связанная с государственной идеологией, причастна к разгрому в конце 1920-х гг. старого „академического краеведения“ и насаждению далекого от науки краеведения „советского“». Он подчеркивает, что и «сегодня „большая история“ нередко страдает конъюнктурой, обслуживая центральную и региональные элиты (например, обоснование мнимых юбилеев городов)». В. Ф. Козлов обвинял «профессионалов» (так у автора. – П. В.) в том, что им «свойственны пренебрежение местной тематикой, оторванность от региональной источниковой базы, особенно материалов, собранных краеведами». Они отстранились «в своей массе от методической помощи краеведам», замечали и подмечали «лишь недостатки историков-краеведов». А в это время «краеведы на местах с конца 1980-х – начала 1990-х гг. приступили к изучению и описанию многочисленных памятников своей малой родины, проводили конференции, издавали сборники, создавали краеведческие общества» [10, с. 237].
Таким образом, совершенно очевидно, что в начале XXI в. наметилось откровенное противостояние между профессиональными историками и краеведами-любителями. Фигурантами этого противостояния, по мнению В. Ф. Козлова, являются, с одной стороны, так называемые «профессионалы», «большая история», «большая наука», «ученые-историки», а с другой – «краеведы-любители», «краеведы-историки» (в том числе «не имеющие высшего исторического образования») [10, с. 237 – 239].
В данном случае налицо очередной пример терминологической неопределенности. Если вторую сторону представляют краеведы-любители, да еще и не имеющие специального исторического образования, то у них, даже при выдающихся заслугах перед краеведением, нет никаких оснований называться краеведами-историками. Краевед-любитель, интересующийся историей, не является историком, поскольку он не вооружен профессиональными методами исторического исследования.
Надо сказать, что такой ошибочный, на наш взгляд, подход к понятию «историк-краевед» достаточно распространен не только в общественном краеведении – оно, по понятным причинам, зачастую стремится «позиционировать себя в качестве науки» [7, с. 8], но и среди некоторых профессиональных историков, которые почему-то с легкостью отдают название и полномочия своей профессии «историк» краеведам-любителям. Показательным в этом смысле является заявление челябинского историка Т. А. Набокиной. Она под историками-краеведами хоть и в исторической ретроспективе, но все же понимает «непрофессиональных исследователей, занимающихся в свободное от основной работы время изучением истории определенной местности». По ее мнению, «понятие „историк-краевед“ коннотативно идентифицируется с „любителями“ местной истории, „местными эрудитами“, „местными историками“, „провинциальными историками“» [11, с. 73].
В итоге некоторая часть профессиональных историков, изучающих локальные исторические процессы и события и являющихся, по сути своей, историками-краеведами, не желая быть отождествленными с любительским движением, отмежевались от краеведения. «Достаточно снобистское отношение ученых к краеведению как к занятию дилетантов, – пишет И. И. Руцинская, – перечеркивало интерес к краеведческим штудиям, заставляя максимально от них дистанцироваться» [9, с. 10]. Следует признать, что отсутствие тесных творческих контактов между учеными и краеведами-любителями, самоизоляция тех и других наносят серьезный ущерб краеведческому движению в России. Некоторые произведения краеведов-любителей, действительно лишенные допечатного внимания профессиональных историков, естественно превращаются в объекты массированной критики, а следовательно – понижают и без того невысокий авторитет краеведения в научных кругах.
Между тем уровень взаимных претензий профессионалов и любителей оказался настолько высок, что это сказалось и на деятельности СКР. Он собрал в своих рядах преимущественно лишь объединения, представлявшие общественное краеведение. Безусловно, в их рядах были и есть профессиональные историки. Но за рамками СКР оказались многочисленные представители государственного краеведения: многие кафедры и другие подразделения российских университетов, научно-исследовательских институтов (это при том, что местом базирования СКР долгое время была кафедра региональной истории и краеведения ИАИ РГГУ, возглавляемая В. Ф. Козловым), региональные исторические архивы, библиотеки, и, что совсем непонятно, многочисленные краеведческие музеи, а также «околомузейные» сообщества при них, существующие во всех регионах и муниципалитетах страны, но не всегда оформленные в краеведческие объединения. Вместе с тем именно они являются основными популяризаторами краеведческих знаний на местах.
Сложилась несколько парадоксальная ситуация. С одной стороны, в организации всероссийских краеведческих чтений СКР и региональных научных конференций, как правило, были заняты вузы и музеи России, а их сотрудники являлись активными участниками этих форумов. По итогам отчетно-выборной конференции 2013 г. в состав Совета СКР вошли в основном преподаватели вузов, сотрудники научных учреждений, библиотек и музеев, многие из них имели ученые степени кандидатов и докторов наук [12, с. 46, 48 – 58]. В бюро Совета СКР, избранном на отчетно-выборной конференции 2018 г., в составе пяти человек оказались три доктора и два кандидата наук. Но, с другой стороны, все эти ученые представляют в СКР, как правило, не свои учреждения, а региональные общественные объединения. Государственному краеведению в СКР места не нашлось, поскольку краеведение и по сей день, как в советские времена, многими, в том числе и руководством СКР, воспринимается лишь как общественное движение местного населения.
Следует признать, что подобные антагонистические взаимоотношения между профессиональными историками и краеведами-любителями, к сожалению, стали обычным явлением в нашей жизни. При этом обе стороны ведут себя порой не только не дружелюбно, но и агрессивно. Особым шиком, например, у краеведов-любителей считается найти ошибку в трудах профессиональных историков и наоборот.
Совершенно очевидно, что подобные отношения носят исключительно деструктивный характер, вредят российскому краеведению и являются одной из причин «прохладного» к нему отношения. Вся история современного российского краеведения подтверждает это. Отсутствие постоянного внимания к нему, как мощному средству формирования российской гражданской идентичности, со стороны государства подменялось организацией редких краеведческих конкурсов и чествованием «подвижников» краеведения, а чаще всего просто сетованиями по поводу незавидной участи в стране краеведов, работников музеев и библиотек – этих «последних святых на Руси» (Председатель Совета Федерации Сергей Миронов посетил город Зарайск (Московская область), где принял участие в Форуме краеведов России. 30.01.2004. URL: http://council.gov.ru/events/news/26551/ (дата обращения: 09.09.2021)). Российская академия наук тоже не уделяла краеведению как «самому массовому виду науки» должного внимания.
Но не следует излишне драматизировать эти антагонистические противоречия и их последствия и, тем более, на каждом шагу противопоставлять ученых и краеведов. Ведь нам известны примеры совершенно противоположных взаимоотношений, которые можно охарактеризовать как патерналистские. В этих случаях краеведы-любители, наоборот, всецело полагаются на авторитет ученых, свою деятельность осуществляют под их руководством, более того, пытаются подражать профессиональным историкам, используя в своей практике некоторые внешние атрибуты исторических исследований: оформляют ссылки на источники, снабжают тексты списками использованной литературы и т. п. Возможно, проявлениями подобных патерналистских отношений является и то, что многие региональные общественные краеведческие организации возглавляются профессиональными историками (А. Н. Акиньшин, г. Воронеж; П. П. Вибе, г. Омск; В. И. Первушкин, г. Пенза; А. К. Тихонов, г. Владимир и др.), а в руководстве СКР с момента его создания и до сих пор ученые играют ведущую роль. Подобная форма взаимоотношений, безусловно, предпочтительнее, чем взаимоотношения антагонистические. Но она тоже имеет и некоторые негативные черты: излишнее доминирование ученых над краеведами- любителями, отсутствие инициативы со стороны последних и, даже, пассивность.
Наконец, возможна еще одна форма взаимоотношений между профессиональными историками и краеведами-любителями, на наш взгляд, наиболее продуктивная и перспективная, которую можно назвать партнерской или товарищеской. В этой ситуации их отношения взаимовыгодны, но, главное, выгодны общему делу – краеведению. При ней ученые и краеведы-любители на равных принимают участие не только в обсуждении, но и в преодолении проблем, связанных с изучением и сохранением историко-культурного наследия в регионе, осуществляют совместные научные и научно-популярные проекты, участвуют в подготовке и издании краеведческих альманахов, сборников, другой литературы. Исследователи С. И. Маловичко и М. Ф. Румянцева справедливо приходят к выводу, что в современной социокультурной ситуации профессиональные историки и краеведы «с необходимостью должны выйти на поиск путей конструирования исторического целого, но движутся они разными путями, выполняя разные социальные функции и удовлетворяя разные социальные запросы» [13, с. 38].
Грамотно выстроить партнерские взаимоотношения между представителями отдельных компонентов организационной структуры краеведения и установить творческие контакты между ними позволяет четкое определение задач и функций каждого. Настало время, когда следует уйти от излишней романтизации образа краеведа, от восприятия краеведения лишь как подвижнического движения энтузиастов. Современное краеведение – значительно более разнообразное и сложное явление, в нем есть место и профессиональным исследователям, изучающим и популяризирующим локальную историю; и увлеченным знатокам своего края, тем самым подвижникам краеведения; и педагогам, заботливо прививающим молодежи интерес к краеведческим исследованиям и любовь к своей малой родине.
В этой связи считаю не лишним создание краеведческих ассоциаций (в рамках СКР или параллельно с ним), в которых доминирующим признаком являлся бы однотипный состав их участников, соответствующий организационной структуре краеведения (например, профессиональные историки-краеведы, краеведы-любители, педагоги-краеведы). Подобные ассоциации способствовали бы преодолению той терминологической и организационной неопределенности, которая существует в современном отечественном краеведении и признается многими исследователями. Возможно, это покажется кому-то странным, но подобная реструктуризация будет способствовать не обособлению, а, наоборот, объединению краеведов, но в понятных и разумных границах, укреплению единого краеведческого движения в нашей стране и повышению его авторитета.
Летом 2019 г. мы высказывали предложение создать Ассоциацию профессиональных историков-краеведов с целью объединения усилий историков в противодействии нарастающему проникновению в краеведение дилетантизма. Несмотря на поддержку большинства членов бюро Совета СКР, эта идея была подвергнута критике в открытом письме Почетного председателя СКР В. Ф. Козлова и не получила дальнейшего развития. Однако считаем, что ее реализация и апробация вполне возможны на региональном уровне с дальнейшим распространением опыта во всероссийском масштабе.